Мы оправданно рассчитываем, что современные дети наряду с официозной топорной пропагандой (а она именно такая), получают представление о хорошем и плохом, добре и зле, чести и бесчестии, достойном и недостойном, справедливости, счастье и т.д. из книг прогрессивных писателей и советских фильмов. Из произведений, ставших классикой, которую не проигнорируешь. Знакомясь с ними, дети сопоставят стопроцентно положительные идеи книг с окружающей реальностью и официальными установками. И сделают выводы...
Эти несложные выкладки произвёл в своей голове и классовый враг. Сегодня уже отчётливо видны предпринятые им контрмеры. Нет, крамольные книги не были запрещены - это неэффективно (хотя бы потому, что остались старые издания, да и в интернете их можно найти). Диверсия делается тоньше и незаметнее - разрешено всё. Но в каком виде?
Приведу несколько примеров. Советский писатель А.Гайдар так заканчивает повесть «Чук и Гек»:
«И этот звон - перед Новым годом - сейчас слушали люди и в городах, и в горах, в степях, в тайге, на синем море. И, конечно, задумчивый командир бронепоезда, тот, что неутомимо ждал приказа от Ворошилова, чтобы открыть против врагов бой, слышал этот звон тоже. И тогда все люди встали, поздравили друг друга с Новым годом и пожелали всем счастья. Что такое счастье - это каждый понимал по-своему. Но все вместе люди знали и понимали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю, которая зовется Советской страной».
А современное издание этот абзац с главным выводом книги просто опускает, как несоответствующий времени. Книга заканчивается словами:
«...И этот звон - перед Новым годом - сейчас слушали люди и в городах, и в горах, в степях, в тайге, на синем море»,
превращаясь, таким образом, в банальные путевые заметки. «Записки охотника», «Путешествие из Петербурга в Москву» - классики русской дооктябрьской литературы маскировали такими названиями социально-значимые произведения, рассчитывая, что царская цензура сочтёт их, по названию, за графоманские путевые заметки и пропустит к публикации, не читая. Сегодняшняя «несуществующая» цензура старательно превращает «неудобные» книги в такие «заметки».
Не поздоровилось и зарубежным авторам. Сложно представить «путевые заметки» из книги «Приключения Чиполлино» Джанни Родари? Цензура нам поможет! Передо мной две книги с одинаковым названием, 1965-го и 2010-го годов издания. Обе добротные, но новая вся цветная, на каждой странице картинка. Это хорошо, это нравится детям. Посмотрим на содержание. В «новой» книге 24 главы, а в «старой» целых 29! Почему? Можно, конечно, предположить, что предложен просто более адаптированный перевод, чтоб детям было понятнее. Ну да, очевидно, детям как раз непонятно социальное неравенство, потому что из произведения и так написанного детским писателем, само-собой для детей, изъята именно эта тема. Полностью выкинуть её из Родари не получится, но максимально замазать можно - получится книга просто про злых и добрых «овощей», голая абстракция. Опять же для сравнения, привожу концовки этой «такой разной» книги. 1965-й год:
«Ну вот, теперь наша история и в самом деле кончилась. Правда, есть ещё на свете другие замки и другие дармоеды, кроме принца Лимона и синьора Помидора, но и этих господ когда-нибудь выгонят, и в их парках будут играть дети. Да будет так!»
2010-й:
«Ну вот, наша история окончена. Правда, есть ещё на свете другие Лимоны и мошенники. Но постепенно они все исчезнут, и в их парках станут играть дети. Да будет так!»
Заметьте: «современное» издание уповает на то, что справедливость когда-нибудь восторжествует сама, а всякие «мошенники и лимоны» сами собой «исчезнут», никого выгонять не придётся. И тем более нет упоминания никаких «дармоедов» - что вы, как можно? В старом, итальянском же, фильме «Фантоцци» герой беседует с «Галактическим Мегадиректором» своей фирмы - почти богом - и получает от него весьма ценные поучения. О том, что в мире много несправедливости, о том, что есть «обеспеченные» граждане (а не эксплуататоры), и «малоимущие» (а не бедняки) и что в рамках существующего порядка им всем надо спокойно обо всём договориться. Пусть на это уйдёт и миллиард лет - директор милостиво согласился ждать. Вот на что стала похожа книга «Чиполлино».
Теперь пример для тех, кто постарше. Купил аудиокнигу «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» - вещь известная, автор тоже известен, причём как обладатель весьма прогрессивных взглядов. Прослушав где-то половину книги, не утерпел и начал читать текст из интернета. Читал сначала. Потом стал параллельно слушать по главам. Та же история - современная аудиокнига выкинула самые острые моменты, ради которых Твен и обратился к этой теме.
Например, выброшена такая часть текста:
«Я сказал себе:
- Вот это человек. Будь у меня побольше таких, я добился бы благоденствия этой страны и доказал бы свою верность ей, коренным образом изменив всю систему правления.
Видите ли, я понимаю верность как верность родине, а не ее учреждениям и правителям. Родина - это истинное, прочное, вечное; родину нужно беречь, надо любить ее, нужно быть ей верным; учреждения же - нечто внешнее, вроде одежды, а одежда может износиться, порваться, сделаться неудобной, перестать защищать тело от холода, болезни и смерти. Быть верным тряпкам, прославлять тряпки, преклоняться перед тряпками, умирать за тряпки - это глупая верность, животная верность, монархическая, монархиями изобретенная; пусть она и останется при монархиях. А я родом из Коннектикута, в конституции которого сказано, что «вся политическая власть принадлежит народу и все свободные правительства учреждаются для блага народа и держатся его авторитетом; и народ имеет неоспоримое и неотъемлемое право во всякое время изменять форму правления, как найдет нужным».
С этой точки зрения, гражданин, который видит, что политические одежды его страны износились, и в то же время молчит, не агитирует за создание новых одежд, не является верным родине гражданином, - он изменник. Его не может извинить даже то, что он, быть может, единственный во всей стране видит изношенность ее одежд. Его долг - агитировать несмотря ни на что, а долг остальных - голосовать против него, если они с ним не согласны.
«Янки из Коннектикута при дворе короля Артура»
И вот я попал в страну, где право высказывать свой взгляд на управление государством принадлежало всего лишь шести человекам из каждой тысячи. Если бы остальные девятьсот девяносто четыре выразили свое недовольство образом правления и предложили изменить его, эти шесть «избранных» содрогнулись бы от возмущения - какая низость, какая бесчестность, какая черная измена! Иными словами, я был акционером компании, девятьсот девяносто четыре участника которой вкладывают все деньги и делают всю работу, а остальные шестеро, избрав себя несменяемыми членами правления, получают все дивиденды. Мне казалось, что девятьсот девяносто четыре, оставшиеся в дураках, должны перетасовать карты и снова сдать их. Меня подмывало сложить с себя высокий сан Хозяина, поднять восстание и превратить его в революцию, но я знал, что если какой-нибудь Джек Кэд или Уот Тайлер попытается начать революцию, не подготовив предварительно своих сподвижников, он непременно будет обречен на неудачу. А я не привык к неудачам. Поэтому «перетасовка карт», которую я задумал, была совсем не кэд-тайлеровского сорта».
Без таких авторских мыслей книга тоже приближается к забавному (всё же Твен всегда писал с юмором) путешествию в прошлое, милому и романтическому.
Свои старания в цензурировании классики прилагает и могучее духовенство РПЦ. В этот раз агрессии подвергся знаменитый А.С. Пушкин. Что немудрено: есть сведения, что он в своей первой половине XIX века был атеистом. Ну и никто не будет отрицать, что его произведения не отличались особым «богопочитанием». Речь идёт об известной пока всем книге «Сказка о попе и работнике его Балде».
В царское время она была закономерно запрещена к публикации, поэтому, уже после гибели великого поэта, её издал Жуковский, переправив при этом. Сюжет остался практически без изменения, но поменялся один из главных героев, соответственно и название поменялось на «Сказка о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде». Сегодня силами и молитвами РПЦ она переиздана и активно продвигается, цель - заменить ей оригинальный текст Пушкина.
Есть основание считать, что подобное творится со многими другими произведениями классиков, начиная с тех, кто творил в эпоху просвещения и заканчивая XX веком.
Виктор Алексеев
