Нефть Brent
$72.83
+0.03%
Тбилиси предстоит решить, как выстраивать неконфронтационные отношения с Россией
Накануне, 11 ноября, новая глава МИД Грузии Тамара Беручашвили вступила в должность. Она пообещала не менять внешнеполитический курс страны и продолжать путь евроинтеграции. Этим назначением внутриполитический кризис в Грузии оказался исчерпан. Премьер-министр избавился от конкурента в правительстве — министра обороны Ираклия Аласания, сохранив при этом и правительство, и коалицию, на которую он опирается в парламенте. Но это не пролог к большим переменам в Грузии и на Кавказе. Главный итог в том, что перемен не будет. Пока.
Откровенно говоря, бывший министр обороны Грузии Ираклий Аласания давно напрашивался на отставку. Дело не только в том, что он не слишком старательно выполнял свои прямые обязанности, хотя на это ему указал премьер, заметивший, что уж за два года в должности можно было наладить питание солдат (прокуратура незадолго до отставки объявила о расследовании нескольких случаев массовых отравлений в армии). И не только в коррупции в министерстве — где в мире сыщешь интендантство без воровства? Дело еще и в том, что Аласания давно не скрывал своих политических амбиций. Когда правящая ныне Грузией коалиция «Грузинская мечта» еще только шла к власти, именно его в американской прессе подавали как ее лидера.
Возможно, часть правды в этом была, поскольку Аласания с его разветвленными связями в Вашингтоне был важен для коалиции, чье политическое лицо американцы представляли себе плохо. Однако ровно те же амбиции стоили Аласании поста вице-премьера, когда Бидзина Иванишвили, в то время глава правительства Грузии, заподозрил его в контактах с проигравшими выборы сторонниками Михаила Саакашвили.
В последние полгода стремление Аласании возглавить Грузию стало особенно заметным. От имени страны он делал далеко идущие заявления, которые затем приходилось опровергать правительству. Единственный смысл этих заявлений состоял в том, чтобы произвести на Соединенные Штаты впечатление самого лояльного им грузинского политика. И именно из-за заявлений Аласании искрило между Тбилиси и Москвой.
Так, например, теперь уже бывший министр обороны Грузии весьма своеобразно отреагировал на украинский кризис, в июне отправившись в Вашингтон и выдав там расплывчатую фразу, которую можно было истолковать таким образом, что Грузия предлагает США разместить на своей территории элементы противоракетной обороны. Он позже поправился, уточнив, что речь шла о противотанковых вооружениях и системах ПВО. Полной ясности это не внесло, а осадок остался. Противотанковое оружие не такая редкость, чтобы для его приобретения делать громкие политические заявления. Системами ПВО Грузия и так обладает, хотя и не новейшими. Если же речь шла о новейших системах, то их поставки действительно могут расцениваться как нарушение регионального баланса сил (тут можно вспомнить, как американцы реагировали на планы России поставить С-300 в Иран и Сирию).
Ираклий Аласания Фото: Глеб Щелкунов / «Коммерсантъ»
В сентябре Аласания пошел еще дальше. В американском издании Foreign Policy была опубликована заметка, где говорилось, что грузинские власти предложили Соединенным Штатам разместить на территории Грузии лагерь подготовки бойцов Свободной сирийской армии, которые будут воевать против «Исламского государства». Единственным официальным лицом, чьи слова цитировали в заметке, был посол Грузии в США Арчил Гегешидзе. И то, корреспондент сумел вырвать у посла лишь что-то вроде «вопрос еще обсуждается». Но это не помешало изданию уверенно сообщить, что предложение соответствует целям министра обороны Грузии Ираклия Аласании, «ведущей прозападной фигуры в правительстве». Имелся также в этой заметке намек и на то, что само предложение было сделано в ходе визита министра обороны США Чака Хейгела в Грузию в начале сентября. Планы размещения тренировочного лагеря сирийской вооруженной оппозиции, подготовка боевиков-исламистов в Грузии на американские деньги — сущий кошмар Арбатской и Лубянской площадей. Все это было тут же опровергнуто правительством страны. Но осадок, опять же, остался.
Наконец, опрос, проведенный в Грузии американским National Democratic Institute (NDI), уверенно отдавал первое место по общественной поддержке Ираклию Аласании. Мало кто из социологов мог сколько-нибудь внятно объяснить такой впечатляющий успех. А многие в Грузии расценили опрос NDI как формирующий общественное мнение, тем более что данный фонд и раньше грешил некорректными цифрами, легко объяснимыми с позиции текущих американских интересов.
Американский взгляд на дело Аласании и был проявлен, когда над министром обороны сгустились тучи. Посол США в Грузии Ричард Норланд сказал, что «полностью доверяет» Аласании, когда несколько сотрудников министерства были арестованы по подозрению в коррупции. Он посетил Минобороны, когда министр после отставки прощался там со своими коллегами. Представитель Госдепартамента Джен Псаки заявила, что США с обеспокоенностью восприняли отставку Аласании.
В итоге в развязке этого кризиса сплелось несколько сюжетных линий, каждая из которых по-своему показательна.
Первая интрига заключалась в том, удастся ли Аласании представить картину своей отставки таким образом, что «ведущую прозападную фигуру», главного хранителя евроатлантических ценностей в грузинском правительстве из этого правительства выставляют. По сути, реакция американских дипломатов работала именно на подобное прочтение кризиса. На него работала и отставка министра по европейской интеграции Петриашвили и министра иностранных дел Майи Панджикидзе. Однако эта трактовка оказалась неубедительной после того, как правительство отказалась покидать Теа Цулукиани, министр юстиции, входящая в партию Аласании.
Цулукиани не просто не последовала примеру своих коллег по партии, но и заявила, что не видит в действующем правительстве никаких препятствий курсу европейской интеграции в Грузии и предпочитает продолжить свою работу, а не устраивать политические шоу. К тому же в правительстве и в коалиции осталась Республиканская партия. По взглядам республиканцы мало отличаются от Аласании, так что их присутствие в правительстве и парламенте тоже не позволяет трактовать кризис как «победу антизападных сил».
Выяснилось, что у Аласании недостаточно союзников в кабинете для постановки вопроса о доверии правительству со стороны парламента. После отставки он, по сути, попал в изоляцию. Место одного из наиболее влиятельных министров он поменял на роль лидера слабой оппозиционной партии с небольшим числом мест в парламенте. Причем, скорее всего, этих мест станет меньше, чем было у фракции «Свободных демократов» в составе правящей коалиции: некоторые депутаты предпочтут иметь дело с большинством.
Тамара Беручашвили Фото: МИД Грузии
С точки зрения внутренней политики есть и другие последствия кризиса. «Единое национальное движение» во главе с бывшим президентом, а ныне эмигрантом Михаилом Саакашвили, похоже, рассчитывало, что конфликт в правительстве между министром обороны и премьером будет тлеть долго. Этот конфликт в той его интерпретации, которую навязывал публике Аласания — самый прозападный министр — поддерживал повестку дня, на которую ставят «националы».
Саакашвили и его соратники уже давно пытаются убедить избирателей, что к власти пришел «пророссийский олигарх», препятствующий интеграции страны в ЕС и НАТО. Это, разумеется, неправда.
Именно правительство «Грузинской мечты» активизировало и довело до конца работу по подготовке соглашения об ассоциации с ЕС. А что касается НАТО, то включение Грузии в этот блок в наименьшей степени зависит от предпочтений самой Грузии, как бы это не было обидно грузинским политикам. Быстрая отставка Аласании поломала «националам» всю игру. Причем не стоит ожидать, что бывший министр заключит с ними союз. ЕНД — шумная, но не очень популярная партия. Да, она занимала второе место на выборах президента в прошлом и на выборах мэра Тбилиси в этом году. Но ее антирейтинг по-прежнему высок, а воспоминания о художествах Саакашвили и его ближайшего окружения далеко еще не изгладились из памяти избирателей. Собственно, Аласания и заявил, что не пойдет на альянс с ЕНД. В частности, это означает, что обе силы будут топтаться на одной и той же внутриполитической площадке с бесконечным обсуждением «угрозы евроатлантическому пути», фактически конкурируя не столько с правительством, сколько друг с другом.
Досрочные выборы в парламент никому из игроков неинтересны. «Грузинская мечта» уже не так популярна, как в 2012 году. У ЕНД нет прежнего административного ресурса, уровень поддержки не позволяет ей рассчитывать на победу. Если кто-то и выиграет от досрочных выборов, то это силы, сейчас в парламенте не представленные, но неплохо выступавшие на президентских и муниципальных выборах. Например, бывший спикер парламента Нино Бурджанадзе. Или Ирма Инашвили с ее «Альянсом патриотов за Грузию». В их приходе в парламент точно не заинтересованы ни «мечтатели», ни республиканцы, ни «националы», ни Ираклий Аласания.
Что же до международных последствий, то здесь в ближайшие годы вряд ли стоит ожидать чего-то существенного. Да, грузинский МИД под руководством Панджикидзе действительно отличался тем, что ни на йоту не отошел от принципов времен правления Саакашвили. Но и после правительственного кризиса ничего не изменится. Премьер-министр сейчас должен показать, что все подозрения в отклонении от курса на евроатлантическую интеграцию беспочвенны. И новый глава МИД это продемонстрирует.
Но Аласания и Гарибашвили символизируют разные подходы в отношениях с Россией. Бывший министр обороны, если судить по его речам, был склонен играть на обострение с Москвой. Искренне, вероятно, надеясь, что именно такой курс можно «продать» Соединенным Штатам. Премьер-министр, хотя и полностью разделяет курс на интеграцию Грузии в западные структуры, не торопится вступать в конфронтацию там, где можно ее избежать. Грузия солидарна с США в оценке событий на Украине, но есть ли у Тбилиси нужда лезть вперед батьки в пекло и вести себя как, например, Эстония, резко нарастившая в последние месяцы градус конфликтности в отношениях с Москвой и выдвигающая самые скандальные инициативы по украинскому вопросу? В конце концов, Эстония под зонтиком НАТО, чем Грузия похвастаться не может и вряд ли когда-нибудь сможет.
В свое время Тбилиси уже пробовал активно включиться в российско-американскую конфронтацию, надеясь извлечь для себя дивиденды. Хорошо известно, чем это закончилось: катастрофой 2008 года. Причем уже год спустя Москва и Вашингтон обдумывали «перезагрузку», а российско-грузинские отношения с тех пор не нормализовались. Так что если говорить о ближайших внешнеполитических итогах правительственного кризиса, они будут весьма незаметными — просто сократится количество скандалов между Россией и Грузией.
Интереснее дальняя перспектива. Ведь Грузии при любом правительстве надо решать вопрос, как выстраивать неконфронтационные отношения с Россией при всех разногласиях, что имеются между странами. Возможно, лучшим выходом было бы извлечение преимуществ и из отношений с Москвой, и из отношений с Западом, как это делала в свое время маленькая Финляндия. Возможно, внутриполитический успех «сил сдержанности» в Грузии станет одним из кирпичиков этой будущей стратегии.
А по реакции американской дипломатии мы уже скоро увидим, как к такой перспективе относятся в США.
Николай Силаев
