Нефть Brent
$72.63
-0.43%
Продукты в России подорожали, это заметили шестеро из десяти россиян. При этом семеро из десяти положительно относятся к тому, что правительство ввело запрет на поставку сельхозпродукции из стран Евросоюза. Большинство жителей России ожидало повышения цен на продукты вне зависимости от политической ситуации, аннексии Крыма и поддержки сепаратистов на востоке Украины – именно так социологи истолковали на первый взгляд нелогичный результат исследования. Жизнь россиян под санкциями стала темой очередного опроса социологического "Левада-центра".
Эксперт "Левада-центра" Денис Волков обращает внимание на то, что ожидание роста цен и падения доходов – это постоянное состояние среднего россиянина в течение последних 20 лет.
– Опрос называется – "Контрсанкции. Проблемы и последствия". Означает ли это, что все, о чем дальше пойдет речь, социологи рассматривают исключительно исходя из того, что Россия сама с собой сделала, а вовсе не как эффект от международных санкций?
– Вопрос об ухудшении жизни все-таки надо рассматривать шире. С одной стороны, есть санкции России на сельскохозяйственную продукцию, которые популярны, и популярны не только как ответ на санкции Запада, но и как то, что это именно санкции на сельхозпродукцию. Идея о том, что нужно есть свое, а не покупать на Западе, была популярна и до каких-то санкций. Другой вопрос – санкции Запада, которые воспринимаются враждебно, прежде всего потому, что для населения в целом непонятен смысл этих санкций. И третий момент – это экономический кризис, падение цен на нефть и в целом ухудшение жизни, которое не связано с США. Поэтому санкции хоть и связаны отчасти в массовом сознании с ухудшением жизни, не являются единственным объяснением того, почему уровень жизни может падать.
– Очень многие замечают, что цены выросли, 86 процентов в какой-либо форме соглашаются с этим. Но 73 процента тем не менее на фоне этого поддерживают ответные продуктовые санкции со стороны России. Это означает, что далеко не все подорожания связывают с санкциями?
– Я думаю, именно так. На самом деле существует общее представление о росте цен. На протяжении всего времени проведения исследований, люди высказывают ожидания, что цены будут расти. Этот фон существует на протяжении 20-25 лет. Сейчас цены растут заметнее, чем обычно, тем не менее это тоже укладывается в определенные ожидания, которые опять же могут объясняться не только контрсанкциями России, но и санкциями Запада и экономическим кризисом. Здесь и специалистам-то очень сложно вычленить, что повлияло в первую очередь, что во вторую. Поэтому для обывателя это вообще очень сложный вопрос. Есть только плавное увеличение количества тех, кто считает, что отчасти Россия начинает платить цену за поддержку непризнанных республик на востоке Украины. Но опять же здесь не совсем понятно, насколько велика эта цена. Пока что большинство сходится на том, что эта цена не очень велика, поэтому ее можно платить. Тем более что она распределяется на все население в целом.
– Что касается проблем с питанием. В августе процент россиян, которые испытывали их или ожидали, был больше, чем сейчас. Казалось бы, негативный эффект от санкций и контрсанкций должен накапливаться, а получается, на первый взгляд, противоположное...
– На самом деле, разрыв небольшой, несколько процентов, можно считать, что его и нет. Во многих наших опросах пока что мы видим очень плавные изменения, я не сказал бы, что тут серьезно что-то изменилось. Но, с другой стороны, люди адаптируются постепенно. Мы знаем, что снижаются запросы. Но адаптация наблюдается, прежде всего, в крупных городах. В первую очередь чувствуют перемены те, у кого есть сбережения, это небольшая часть населения. А в массе, в целом, скорее, идет речь об ожиданиях такого общего негативного фона, что цены вырастут. Они растут каждый год, просто в этом году они растут быстрее, чем обычно. Поэтому здесь нет еще большой тревоги. Есть общая тревога, но готовности напрямую связывать это с санкциями, а тем более с контрсанкциями у большинства населения нет. А если и есть, то большинство говорит, что пока что трудности еще небольшие.
– Можно ли сказать, что это такая легкая бравада, мол, мы не признаемся, все равно выстоим?
– Отчасти есть это. Но я думаю, что для большинства это просто не вопрос контрсанкций. Правительство действует на основе некоторых ожиданий, которые у людей есть. Противостояние поднимает людей в их собственных глазах, есть ощущение, что Россия опять великая страна, что ее опять боятся, уважают. И пока цена невелика, люди в целом готовы ее платить. Но если мы задаем прямой вопрос, готовы ли платить за Крым, отказываться от каких-то благ или часть своей зарплаты отдавать, то соглашаются лишь единицы, на самом деле. Подавляющее большинство рады присоединению, отдавать Крым не хотят, но платить за него тоже не хотят.
– Бытует мнение, что больше всего эффект от санкций раздражает тех россиян, которые, ввиду высокого материального положения, могли вкусить деликатесов и европейской жизни. Подтверждает ли это социология последних месяцев?
– Отчасти справедливо, что пострадали прежде всего те, кто был связан с Западом какими-то культурными, деловыми связями. Те, кто привык ездить на Запад, любит и может заплатить за западные продукты, деликатесы. Но это небольшой процент населения. Большинство же достаточно подозрительно относились к Западу, и во многом потому, что какого-то прямого контакта, прямого опыта общения, пребывания на Западе у подавляющего большинства населения нет. Не больше 20 процентов бывали за границей, знают, какая там жизнь, ощутили ее. Когда мы спрашивали, например: "Ощущаете ли вы себя европейцем?" – лишь немногим более 13-15 процентов населения в целом говорят: "Да, мы ощущаем себя европейцами, людьми европейской культуры". Среди тех, кто бывал на Западе на отдыхе, в деловых поездках, эта цифра в два раза больше. Поэтому отчасти из-за того, что количество этих людей невелико, правительство и посчитало возможным пожертвовать интересами этих людей. Население в целом о том, что такое западный образ жизни и западные продукты, знает только из телевизора, и в этих вопросах намного легче манипулировать именно этими людьми, которые ничего не теряют, отказываясь от Запада, а, наоборот, приобретают чувство превосходства, которое было потеряно с распадом Советского Союза. Эти люди пока что ничего не заплатили, ничего не изменилось в их образе жизни, питании, отдыхе, почему они должны расстраиваться по этому поводу? Да, наиболее обеспеченное меньшинство, население крупных городов, конечно, пострадает в первую очередь. Но опять же и среди этих людей часть готова, в принципе, частично от этих благ отказаться. Не полностью, но частично чем-то пожертвовать, ощущая себя тоже в каком-то более высоком положении сейчас, нежели полгода назад.
Евгения Назарец
